Читаем без скачивания Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна - Наталья Азимова

Далее мглистый дергался из стороны в сторону, выглядывал из-за всевозможных укрытий и молился богам, чтобы его не заметили раньше времени. Его старания были вознаграждены. Вскоре он не сомневался, что всадники были именно стражами, а их предводитель – Фредриком. Тем самым. Мглистый довольствовался обрывками фраз, тенями и прочими мелочами, чтобы разобраться в ситуации. Появление графа помогло ему сделать выбор. Трифон решил остаться. Более того, он решил, что просто обязан всеми правдами и неправдами добраться до верховного стража первым и раскрыть ему замыслы Лундес. Предательство? Трифон вовсе не считал, что кого-то предает. Напротив, это решение в тот миг казалось ему единственным правильным. А потому он спешил, лишь бы не упустить Фредрика из виду.

Далее были голые деревья, так плохо укрывавшие его, темнота, одновременно спасавшая его положение и в то же время мешавшая ему. Он то и дело спотыкался, мысленно понося реальность последними мглистыми словами. Граф и его окружение тем временем направлялись к конюшням. Трифон пытался не отставать, наблюдая за ними со стороны. Ему казалось, что на территории замка, у самого основания холма, днем не было столько строений. В темноте они превратились в мрачный лабиринт. Лишь звуки и едва различимые силуэты были его проводниками, да и они то и дело пропадали, словно растворялись в ночной черноте.

Прижавшись к стене конюшни, он замер. Они подступили с другой стороны и вошли внутрь. Трифон засомневался: а граф ли вернулся, ведь можно было и спутать в темноте. Почему Фредрик и его спутники сами занимаются лошадьми? Или у них так принято?

Время шло. Они по-прежнему были внутри, о чем-то говорили, но Трифон, как ни старался, не мог разобрать ни слова. И потом он замерз, зубы стучали довольно громко. Наконец стражи вышли. Четверо. Все, кроме Фредрика. Трифон осторожно выглянул и, убедившись, что граф остался в конюшне один, юркнул внутрь.

Будь у мглистого чуть больше времени и терпения, он бы подумал над обликом, в котором было бы разумно появиться перед верховным стражем, но ему было холодно, и он боялся упустить идеальный шанс на приватный разговор.

– Граф! – начал он, едва не рухнув, споткнувшись обо что-то прямо на пороге.

Теперь верховный страж смотрел на него. В темноте взгляд графа показался Трифону весьма необычным. Глаза как будто светились. Но отступать было уже поздно.

– Фредрик Гаус? – отбросив все сомнения, обратился к нему Трифон. – Э-э-э, простите… – В тот миг мглистый вспомнил, в чьем облике был. Простого охранника со стены. Как полагалось обращаться к таким, как граф?

– Не трать время, – вдруг сказал Фредрик, а затем вмиг оказался возле Трифона, прижав того к стене. – Не выдумывай ложь, мглистый, – тихо добавил граф. В свободной его руке загорелся магический шар. Им он и осветил лицо Трифона.

– Стойте! Прошу! Да, я мглистый, но я здесь, чтобы поделиться с вами информацией. Важной информацией! Мне есть, что рассказать вам, прошу, я хочу поговорить…

– Хочешь говорить? – переспросил Фредрик. Он странно смотрел на Трифона. Скорее задумчиво, чем раздраженно. – Я не говорю с анонимами, покажи свое истинное лицо.

Трифон взглядом указал на руку графа, сжимавшую его ворот. Фредрик спокойно разжал пальцы и отступил, ничуть не переживая, что собеседник сбежит. Тот поспешил принять свой настоящий облик.

– Как вы догадались, что я… это я? – спросил он.

– Шутишь? – Фредрик все еще перекатывал магический сгусток между пальцами. – У тебя мглистая магия.

– Однако не все обман чуют. Даже маги.

– Зависит от магов, – заметил граф. – Кто ты такой? И чего хочешь от меня?

– Вот так просто? – Трифон сказал это скорее самому себе. Он ожидал худшего.

– Просто? – Фредрик слегка склонил голову набок. – О нет, просто не будет. У тебя минута на то, чтобы объясниться. Кто такой?

– Меня зовут Трифон. Я прибыл с делегацией короля Астании, но дело не во мне, дело в сестре Рифуса Эверли, принцессе Лундес Эверли. Она тоже здесь, и она желает открытия врат.

– Каких врат?

– Бросьте, граф, вы же верховный страж. Вы же сами их охраняете. Те самые врата, что находятся в самой северной точке графства, в Тредате. Думаю, вы прибыли прямо от них.

Граф отвел взгляд в сторону:

– Бред какой-то…

– Клянусь, я не лгу! – поспешил возразить Трифон. Ему было важно, чтобы граф воспринял угрозу всерьез.

Фредрик же в тот миг подумал о другом. Когда он был у врат, нечто странное творилось с их защитным полем. Для того граф и вернулся в Анатару, хотел узнать, не случилось ли чего в мире. Вдруг его отцу стали известны какие-нибудь полезные новости. И тут вот так сразу! Граф одного пока не мог понять:

– Ты сказал, сестра Рифуса Эверли. Лундес? Принцесса?

– Да, да, граф, вы поверьте мне, она то ли не в себе, то ли…

– Спокойнее, – осадил его Фредрик. – И по порядку. Лундес Эверли, насколько мне известно, никогда не покидала стен астанского дворца. Брат описывал ее исключительной особой, слишком чистой для «грязи» мира.

– Ну, она вовсе не такая, мы-то с вами это понимаем, граф.

– Я не думаю, что ТАКИЕ вообще существуют в природе, но ранее она не приезжала сюда. Я передаю его слова. Не могу понять, как она вообще оказалась здесь. И при чем тут врата?

– Кое-что произошло, – приступил Трифон, всем своим видом умоляя Фредрика выслушать его. – Брат отправил ее три месяца назад в Хискал на переговоры, и корабль разбился. Принцесса оказалась одна посреди пустыни, и там она набрела на небольшую деревеньку Прэт, где охотники за артефактами проводили свои соревнования.

– Ты – охотник? – тут же спросил Фредрик.

– Да, – не стал обманывать Трифон. Все равно лгать верховному стражу не было смысла. Уж во всяком случае, в этом.

Граф кивнул и попросил мглистого продолжить.

– Уверяю вас, принцесса была совершенно нормальной поначалу. Но пустыня и обстоятельства жизни…

– Ближе к делу, – попросил Фредрик.

Трифон воспринял эти слова по-своему. Он решил выдать все и сразу, а главное – с бешеной скоростью, чтобы граф не успел остановить:

– В общем, она носит платок. И поначалу была совершенно не знакома с миром. Жила только в Астании, и ее вечно оберегали. Лишним людям не разрешали даже приближаться к ней, не то что прикасаться. Еле живая она забралась в мою палатку. Я нашел ее там, она потеряла сознание. Ее платок был в непотребном виде. Я снял его… – Лицо графа переменилось, Трифон же поспешил добавить: – Но я не видел ее лица.

– Ходил, повернувшись к ней спиной? – граф скептически качнул головой. – Продолжай, но только по делу.

– Принцесса, когда упал ее корабль, увидела в пустыне призрака, – сказал Трифон. – Ее корабль словно наткнулся на невидимую стену, словно на еще одну границу. Она захотела узнать о призраке все. Я тоже. Мы отправились в пустыню, искать то место, ту невидимую преграду – и она пропала. Я искал ее, но не нашел. Меня схватил ее брат и решил, что я убил ее и закопал. Прошло три месяца, она объявилась и рассказала, что тот призрак переместил ее в город под названием Утренний Лик. – Трифон говорил очень быстро, чтобы успеть рассказать все.

Фредрик поднял руку:

– Теперь подробней и спокойней. Утренний Лик?

– Да. Она сказала, что призрак представился Фавластасом – императором какой-то давно исчезнувшей империи под названием Непоколебимый.

Фредрик заметно напрягся, но промолчал. Трифон тем временем продолжал:

– Фавластас сказал ей, что тысячу лет назад стражи… предки ваших стражей засадили жителей империи, в том числе и женщин, и детей, за врата и что они там страдают. А он лишь хочет восстановить справедливость.

– Женщины и дети?! Так и сказал? Признаюсь, я знаю множество теорий и легенд про тех, кого мы держим за вратами, но это самая…

– Уверяю вас, я тоже считаю, что это безумие. До того, как она пропала, она была нормальной, во многом недоверчивой дамой, но после – уж не знаю, что Фавластас ей сказал, да и был ли он вообще – она только и твердит, что надо помочь ему. Она вытащила меня из темницы своего брата тайно, в обмен на обещание, что я стану ей помогать. Фавластас сказал ей, что она должна найти вас и уговорить помочь.

– Помочь в чем? – тут же уточнил Фредрик.

– Открыть врата. Но Рифус не знает пока, ради чего она прибыла сюда с ним. Он тоже ощутил перемену в ней, но в ее историю не поверил. Решил, что она увидела мираж в пустыне или сошла с ума, но, граф, ее не было три месяца. Она действительно стала другой.

– Насколько?

– Ну… другой. Я же ей не верный братишка, чтобы знать ее так уж хорошо, но она изменилась – это точно. Рифус потому и согласился взять ее с собой, потому что она стала резкой, злобной, постоянно спорила с ним. А у астанских принцесс, как я понял это не в чести. В общем, он боялся оставлять ее без присмотра в Астании. Взял с собой, но они даже по пути с братом повздорили. Она сейчас с ним почти не общается и боится, что он узнает, ради чего она здесь.